Будучи в Перми на презентации эскизов архитектурной концепции пространства, Сергей Чобан дал интервью изданию «Новый компаньон». Он рассказал о своем подходе в работе и о том, как идет процесс проектирования.
– Как началось ваше участие в создании мастер-плана территории бывшего мотовозоремонтного завода «РемПутьМаш»?
– Первоначально консультантом по развитию этой территории была команда «Винзавода» во главе с Софьей Троценко, которая и предложила руководству края и города мою кандидатуру в качестве, ну скажем, сподвижника, с которым можно было бы начинать создавать концепцию развития многофункционального культурного пространства. Мы начали вместе действовать, написали первую программу, на основе этой программы разработали первый вариант мастер-плана, показали его руководству края и представителям архитектурного сообщества Перми, скорректировали и постепенно вышли на разработку мастер-плана и вариантов проекта художественной галереи.
– На какой стадии вы находитесь сейчас?
– Сейчас основные усилия сосредоточены на проекте
художественной галереи. Мы очень плотно работаем с Юлией Борисовной (Тавризян,
директор Пермской художественной галереи – ред.) и с краевым минкультом.
– Сейчас параллельно идут два процесса: вы работаете над
мастер-планом, а созданный в Перми проектный офис проводит социологические
исследования, взаимодействует с экспертами и фокус-группами потенциальных
резидентов территории. Иногда создаётся впечатление, что – раз уж мы имеем дело
с мотовозоремонтным заводом, воспользуемся железнодорожной аналогией – вагон у
нас бежит впереди паровоза: социологи ещё ничего не сказали, а мастер-план уже
презентуется!
– Так это нормально! Вагоноремонтный завод работает по одним
принципам, а градостроительное проектирование – по другим!
Прежде всего, мы имеем дело не с чистым листом бумаги, а с
территорией, на которой много исторических объектов. Для нас самое важное – не
просто сохранить память места, а сберечь абсолютное большинство объектов,
которые здесь находятся. Они были здесь не только задолго до создания
фокус-групп, но и до того, как мы сюда пришли.
Для меня всегда очень важно сохранять память об
архитектурных слоях города. Я это делаю, даже когда заказчик спрашивает:
«Зачем? Нужно делать новое!» Я, бывало, даже терял заказы из-за того, что настаивал
на сохранении существующих зданий и их перепрофилировании под новые функции. Я
глубоко убежден в том, что ни одно поколение не хотело бы, чтобы созданные в
его эпоху постройки были просто снесены. И, наверное, один из параметров, по
которому для этой работы был выбран именно наш офис, – это мой опыт работы с
историческими зданиями второго плана, не с федеральными памятниками, которые
невозможно не сохранить, а как раз с памятниками, которые по формальным
признакам можно было бы и не сохранять. Я всегда выступаю за сохранение даже
зданий 1970-80-х годов, не говоря уже о более ранних постройках.
Как-то я проектировал офисное здание в Берлине, на одной из центральных площадей, и все говорили: «Надо сделать ему новый фасад, оставить только старый каркас». Я спросил: «А зачем? Неужели мы думаем, что сможем сделать это сегодня лучше, чем делали 50 лет назад? Ни в коем случае. Давайте просто качественно отреставрируем старый фасад и дадим этой архитектуре звучать». Там был конкурс портфолио, и, думаю, не в последнюю очередь именно благодаря этому подходу мы в нем победили.
В Петербурге была другая ситуация: там предлагали снесли все
старые фабричные постройки, включая бетонный каркас, и спроектировать новое
здание. Я сказал: «Зачем? Бетонный каркас в хорошем состоянии? Высота этажей
удовлетворительная? Тогда давайте используем то, что есть, и придумаем для
существующей конструкции новые энергоэффективные фасады!» – и мы сделали
довольно знаменитые сейчас бизнес-центры «Дом Бенуа», «Времена года» и
«Лангензипен». По сути своей, это всё реновация бетонных каркасов 1970-х годов.
Для меня любой впустую потраченный труд – строителя,
архитектора, проектировщика – это потерянная энергия. Если мы каждый раз будем
сносить и строить заново — мы выбрасываем человеческую энергию. Не материалы,
которые мы, в самом лучшем случае, как-то переработаем, а именно энергию людей.
Для меня важнейшим показателем качества здания является то, насколько созданная
для него оболочка способна работать для самых разных функций. Поэтому я к теме
функции отношусь с уважением, но без пиетета: вчерашняя фабрика сегодня может
быть лофтом или офисом.
Иными словами, для нашей команды было важно в первую очередь
выявить те структуры в мастер-плане, которые достойны сохранения и могут стать
основой для по-настоящему устойчивого развития территории. Это как здания, так
и пространства между ними – позже они насытятся функциями, которые позволят им
жить не только летом, но и зимой, в любое время дня и в любое время года. Вот
эти конкретные функции и будут определяться в разговорах с фокус-группами.
При этом для некоторых зданий функциональное наполнение уже
определено: отдел природы Краеведческого музея, Музей современного искусства, театрально-концертный
комплекс, информационный центр. Другие функции будут определяться позже, но уже
понятно, что это будут общественно значимые предприятия. Мы знаем, что создаём
городское пространство, в которое придут люди, и понятно, что мы не можем оставить
это пространство пустым или наглухо закрытым от своего окружения. Будет это
кафе, или магазин, или ресторан, и какой именно ресторан – безусловно,
определят фокус-группы, но уже сейчас мы знаем, что в этих помещениях не может
быть, скажем, глухих стен или окон, обращенных внутрь здания, а не наружу.
– Область применения ваших сил вплотную примыкает к
Первогороду, а это место привлекает внимание в связи с приближающимся
300-летием Перми… Существует немало проектов развития этой территории.
– Очень важно, что мы работаем вместе с Виктором
Воженниковым, известным пермским архитектором и одним из авторов проекта
«Первогород». Его идеи, связанные с Первогородом, мне показались очень
интересными – и восстановление плотины и пруда Егошихинского медеплавильного
завода, и плавильные печи на древних фундаментах с заключенной в них
информационной зоной, и улица, которая по нашему мастер-плану идёт к площади перед
театрально-концертным комплексом. Мы с Виктором Воженниковым проектируем это
пространство вместе как соавторы.
– Вот с этого места поподробнее… Это Оперный театр?
– Подробностей о проекте театрально-концертного комплекса у
меня пока нет. Есть лишь предложение, где его разместить. По нашему
мастер-плану, он встанет на излучине ул. Ленина, в том месте, где она переходит
в Северную дамбу. Там мы оставляем в неприкосновенности площадь с памятником
Татищеву перед зданием «Лукойла», а здание театрально-концертного комплекса располагаем
за этой площадью, между сквером Татищева и склоном над Егошихой. Его основной,
юго-западный фасад встанет в одну линию с деревянными домами на небольшой
разгуляйской улочке, которая идёт за зданием «Лукойла» параллельно Северной
дамбе.
– Там сейчас малоэтажная застройка…
– Она вся останется.
– А там достаточно места для театра?
– Там есть место, да. Мне уже приходилось проектировать
театры, и я представляю себе, как они функционируют и что для них нужно.
– А архитектурное решение театра – из прежнего проекта,
Дэвида Чипперфильда?
– Архитектурного решения пока нет. Мы его не разрабатывали.
Мы просто показали, где театр может стоять и как может развиваться общественное
пространство вокруг него. Если будет сделан выбор в пользу чипперфильдовского
проекта – это прекрасно! У меня с Дэвидом очень хороший человеческий контакт, и
я был бы рад, если бы его проект был реализован.
– Как ваш мастер-план территории завода им. Шпагина
взаимодействует с проектом «Пермь – 300 лет на Каме»?
– Мы с Андреем Головиным, одним из разработчиков этого
проекта, находимся в контакте, он — один из тех коллег, которые участвуют в
обсуждении мастер-плана территории завода Шпагина начиная с самой первой
презентации. Я знаю планы этого проекта по Мотовилихе, и мы учитываем то, что
ул. Монастырская продолжится в сторону Мотовилихи.
– Не могу не сказать вам, что в Перми есть очень сильный
скепсис по поводу возможности реализации вашего мастер-плана. Скептики говорят:
«Предыдущие 20 проектов галереи не построили, и этот не построят»…
– Вот поэтому я здесь! Я сторонник реальной, реализуемой
архитектуры.
Для меня три вещи важны и в этом проекте, и в работе в
целом. Во-первых, не выбросить с водой ребёнка, то есть не утратить то ценное,
что есть на этой территории, максимально обыграть то, что уже есть. Второе — не
замахиваться на слишком многое. То, что я проектирую, обычно реализуемо. Нам
здесь не нужны воздушные замки, а нужен мастер-план с хорошим, точным дизайном,
элегантные, ориентированные на масштаб человека проекты, не ставящие ненужные в
своей амбициозности цели. И третье. Поскольку я занимаюсь не только музейными
проектами, но и музейными экспозициями, я хорошо знаком с функционированием
музея изнутри. Часто архитекторы проектируют, к сожалению, объём здания, не
руководствуясь соображениями экспозиции. Я же, кроме прочего, занимаюсь
сопровождением экспозиций, разрабатываю функционирование музеев и знаю, что для
них значат воздух, свет, климат, и как это влияет на стоимость эксплуатации
музея, как влияет на потери тепла, потери энергии и так далее.
Например, в ноябре этого года в Ватикане открывается большая
выставка русского духовного искусства, для которой я совместно с Агнией
Стерлиговой разработал проект дизайна экспозиции.
– Это ваш проект, серьёзно? Там ведь одна пермская вещь
участвует…
– Я знаю, конечно! Деревянная скульптура. Она как раз
является одним из двух фокусов экспозиции, а второй фокус – один из эскизов
Александра Иванова к «Явлению Христа…»
Там очень сложное пространство. Оно 15 м высотой и всего 6,5
м шириной. Это мало для живописи, висящей с двух сторон, потому что смотреть
надо с расстояния в два-три метра. И ко всему прочему, это рампа, и фактически все
картины должны располагаться на стене, которая идёт под углом…
– Какую часть территории бывшего завода займут музеи и
какая часть останется для всех прочих вещей – сервисных, образовательных,
информационных, инфраструктурных?
– Там будет создано три музейных очага. Для художественной
галереи будут сохранены три здания, которые были разрешены к сносу, но мы
предложили их сохранить и интегрировать в новый объем галереи.
Второй очаг – краеведческий музей, который займёт часть
главного здания завода – того, которое в форме буквы Ш. Третий очаг — корпус,
который стоит на юг от «буквы Ш», вдоль лощины – это более поздняя постройка,
примерно 1980-х годов, она будет использована под Музей современного искусства.
В зданиях галереи и музеев на первых этажах будут
общественные пространства, а та площадь, которая образуется между корпусом в
виде буквы Ш и галереей, будет фланкирована общественными функциями – кафе,
магазинами и так далее. В «букве Ш» краеведческий музей займёт только часть
площадей. Остальные будут отданы под коворкинг и образовательные пространства.
– А что будет в здании заводоуправления? Оно ведь тоже
памятник…
– Пока для этого здания нет конкретных функций, но оно будет
сохранено. Это резерв для развития территории. Мастер-план – это каркас,
который будет постепенно насыщаться. Не вижу проблемы в том, что какие-то
объекты получат свои функции позднее. Может, и санация территории будет
происходить не сразу, а постепенно, по мере определения функции.
Мы хотим развивать эту территорию мягко, без насилия,
сделать её доступной, приятной, интересной для людей.
– Вы как-то продумывали выход с территории завода на
набережную?
– Мы планируем точечные внедрения в архитектуру площади у
Речного вокзала – её планируется назвать площадью Трёх столетий в честь
300-летия Перми. Хотим сделать её менее проницаемой для северных ветров и для
этого завершаем какие-то существующие строения – чуть-чуть, чтобы, с одной
стороны, был вид на реку, но, с другой стороны, пространство стало более
уютным. И, конечно, сопрягаем пространство бывшего завода с выходом на
набережную, с развитием паркового пространства в сторону Мотовилихи.
– Напоследок: какую судьбу вы уготовили любимому
пермяками трамвайному мостику?
– Он сохранится! Мостик пройдёт над восстановленным прудом
Егошихинского медеплавильного завода. Это красивая ажурная конструкция, и мы её
бережно сохраняем во всех своих эскизах.
в курсе
